Воскресение человека: попытка осмысления

В статье предпринята попытка прояснения трудных моментов темы воскресения человека с православной точки зрения. Являясь недоступными формальной логике, эти моменты являются в то же время ключевыми в постижении названной темы.

Ключевые слова: воскресение, преображение, обожение, память, смерть, Иисус Христос.

Ожидания сопровождают человека всю его жизнь. В широком смысле это и обыденное «всё будет хорошо», детское и взрослое ожидание обновок и новинок. На более высоком уровне можно встретиться с ожиданием научных открытий, вдохновения или даже победы над своими слабостями. Если проанализировать разнообразные ожидания человека, можно убедиться в преобладании позитивного вектора. Как правило, многие из них артикулируемы и хорошо известны, появляются даже попытки их классифицировать. Но есть среди ожиданий человека и сокровенные, которые могут не проявляться на поверхности до критической минуты или даже до последнего мгновения жизни. Одно из таких ожиданий – это воскресение из мёртвых.

Икона «Сошествие во ад».
Из Троицкого собора в Острове Псковской области. XIV-XV вв.
Русский музей (Санкт-Петербург)

Вначале следует отметить одну из причин загадочности и неопределенности отношения к этому чаянию среди людей. На наш взгляд, оно выводит человека из повседневности. Воскресение человека из мёртвых можно помыслить в качестве умственного эксперимента, как это делает Сократ в диалогах Платона. Так, в диалоге «Евтидем» поднимается вопрос об умении пользоваться любыми приобретёнными вещами, и воскресение тут упоминается в качестве наглядного примера. Нужно отметить именно недостижимость и желанность воскресения для Платона, но сама реальность избавления от смерти остаётся в мифе уделом божественным. В конечном итоге, Сократ, а точнее Платон, на примере воскресения как привлекательной, но бесполезной вещи выводит основную мысль, а именно необходимость наличия знания о предмете. Тема воскресения тут выступает в качестве вспомогательного инструмента для более глубокого осмысления основной мысли философа. Но именно христианство в полный голос говорит о победе человека над смертью. В то же время, христианские мыслители, не отвергая рассуждения философов, конкретизируют смысл бессмертия, оно в единении с Творцом [1, с. 271]. Эта тема поднимается и среди «не книжных людей» (Деян. 4,13), и в ареопаге среди общества философов (Деян. 17,22). Хотя до рождества Христа тема воскресения сокрыта и наблюдаются пессимистические настроения в высказываниях про возможность победы над смертью, необходимо также признать существование этой надежды уже в Ветхом Завете (Иов. 19,25-26) [1, с. 180]. После воплощения Бога появляется фундаментальная площадка для диалога на эту тему. Бог указывает человеку выход из сложного положения, в прямом разговоре с саддукеями о жизни (Мк. 12,18-27), а значит, инициатива формирования корпуса знаний о воскресении исходит не от человека.

Если убрать откровение Бога и оставить только мысли человека, порождённые его надеждами, то мы, в лучшем случае, вернёмся к интеллектуальным экспериментам Сократа в диалогах Платона, а в худшем случае – к «колесу Сансары», где под вопросом сам человек. Последнее, кстати, характерно для мыслителей постмодерна, наряду с игнорированием темы воскресения как не актуальной. Поэтому нам кажется важным ещё раз «возвысить свой голос» и поговорить о воскресении с позиций православия, как полноты смысла, высказанного не только человеком, но и Богом. Справедливости ради следует отметить «схожесть» некоторых догматов православия и иных конфессий. Но тем сложнее разобраться в проблеме, если не опираться на Писание и Предание, так как никто не обосновывает своё мнение, желая обмануть, но все говорят только про свою светлую и добрую надежду, указывая путь ко спасению в широком смысле этого понятия. Человеку дан разум и сердце, для сравнительного анализа разных точек зрения и отделения правды от лжи. Всю правду, конечно, греховному человеку не охватить, и, как говорил Игнатий Брянчанинов, «мы знаем лишь нечто, но никак не всё» [2, с. 559]. Однако продолжать осмыслять воскресение можно и нужно с опорой на Писание и Предание. И как Бог, который родился, жил среди людей, умер и воскрес, сохранив в себе человека, так и мы должны, читая, воспринимая Писание и Предание, «прожить» их и сделать своими, а затем по мере своих сил передать ближним. Что же касается сложности предмета, то тут у нас есть надёжное напутствие Бога, который предупреждает о тернистом пути для богословия (1 Кор. 11,19). С другой стороны, всегда нужно смотреть на плоды учения и по ним выбирать лучшее (Мф 7,16).

Фра Беато Анджелико «Страшный суд» (триптих). 1435 г. Дерево, темпера, 105×210 см. Берлинская картинная галерея.

Непосредственно говоря о воскресении, можно отметить его «вселенскость». То есть воскреснут все, грешные и праведные (2 Кор. 5,10), но в то же время и вся тварь преобразится в связи с этим событием (Рим. 8,19-22). Тут мы можем наблюдать «consensus patrum» («согласие отцов») и Запада и Востока. Всеобщее воскресение необходимо, в том числе для суда над человеком (Ин. 5,28-29), а последний является таковым только при единстве духовного и телесного начал. Святой апостол Павел ставит воскресение в тесную связь со Страшным Судом [1, с. 280-281], и это действие, установленное Богом, является последним шансом для воскресшего человека (1 Кор. 11,32). При этом смысл суда не только в осуждении (1 Кор, 11,31), но и в испытании (Пс. 25,1-2).

Констатация наличия суда и жизни после него означает, что замысел Бога о человеке – это не только воскресение. Однако дальше направления рассуждений у богословов расходятся, и это касается событий, приводящих его к воскресению, а именно смерти.

Ведь необходимость воскресения обусловлена смертностью человека [1, с. 4]. Поэтому и нужно говорить об этой важной теме, но не как таковой, а в контексте первозданности Адама как венца творения. Итак, был ли Адам сотворён не совершенным, смертным, или тленным? Тут можно сказать следующее: с одной стороны, смерть, тление приходят с грехом [см. 1, с. 11 и с. 22], но, с другой стороны, обратим внимание на диалог человека и змея о возможности обожения без Бога. Может ли совершенство, которое предполагает бессмертие и нетленность, не включать в себя мудрость и ум? Тут ответ однозначно отрицательный. Однако грехопадение произошло, а искушение змея обожением без Бога, казалось бы, со всей очевидностью обречённое на провал, было принято человеком.

Фреска Микеланджело «Сотворение Адама», около 1511 года, композиций росписи потолка Сикстинской капеллы (Ватикан)

И тут нам важно для продолжения рассуждения определиться с терминами «тление», «смерть», «совершенство», отложив при этом в сторону важную тему свободы воли человека, чтобы не сбиться с курса. В книге Бытия говорится про особый акт перед сотворением человека. Бог как бы советуется: «сотворим человека по образу и подобию нашему» – и далее творит человека (Быт. 1,26). Василий Великий, комментируя это место, говорит об отличии акта создания человека от творения остальной твари (Шестоднев. Беседа 10). Непосредственный творческий акт сделал человека образом Бога. Подобие же Богу он должен получить созиданием, это и есть цель для человека, которая у святых отцов называется обожением. В этом смысле Бог творит человека «несовершенным». Про термин «совершенство» мы высказались, а что с остальными двумя терминами («тление» и «смерть»)? Вначале разберём представляющуюся менее сложной тему смерти.

Смерть неразрывно связана с грехом, она появляется среди людей в результате отступления от заповеди и проблематизации человеком, замысла Бога о нём. Этот разрыв человека и Бога называют духовной смертью, или первой смертью. Смерть духовная неотвратимо приводит к смерти телесной [1, с. 38], это вторая смерть, но она лишь следствие падения и причастности к неестественному для человека злу [2, с. 301]. Зафиксируем пока дуалистичность смерти, с тем, чтобы вернуться к ней в дальнейшем рассуждении про воскресение. До сих пор, не прямым образом, обосновали небожественное происхождение смерти как разрыва с Богом (первая, или духовная, смерть) и разрыва души с телом (вторая, или физическая). Это значит, что если бы грех не нарушил нравственного развития человека, то не потребовалось бы воскресения, и Бог обитал бы во всём [1, с. 314] (Кол. 3,11). Теперь разберём термин «тленность».

Фреска «Изгнание из рая». XIV в.
Монастырь Высокие Дечаны (Сербия)

С одной стороны, тело не есть тление, но и наоборот тоже верно. Само тление для тела не своё. Но нельзя не признать в теле потенцию к проявлению тления. После греха Господь говорит Адаму: «в прах вернёшься» (Быт. 3,19), а в книге Премудрости Соломона сказано: «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» (Прем. 2,23). Уж не та ли здесь логика, о которой высказался Лао Цзы: если в диалоге появляется правда, то это значит, что в нём существует ложь. Перенесённое на интересующую нас тему, это положение будет звучать так: если в Писании говорится о нетлении, то это значит есть тление. Эта логика, конечно, ущербна потому, что вводит в мир дьявола как изначальную противоположность Богу, а зло – добру и т.д. Мы предварительно уточним границы использования этой логики, кратко рассмотрев понятие «нетление».

Состояние нетления у человека находится в прямой зависимости от нравственного совершенства, а значит, от близости к Богу [1, с. 20]. При этом свобода выбора давала человеку возможность стать бессмертным, а значит, нетленным, но и обратный процесс тоже возможен. Другими словами, человек был тленен по природе конечности твари, но в первозданном виде использовать эту возможность можно было только посредством отлучения от Бога. Иначе сотворение человека не было бы «хорошо весьма» (Быт. 1,31). Судя по событиям грехопадения, потенция (возможность) истлеть у человека была, и это перекликается с нашим разбором термина «совершенство». Однако тленность тела не предполагает смертность, но относится к неодушевленному предмету, то есть телу без души. В то же время, нетленность не предполагает бесконечность существования человека, потому что жизненное начало принадлежит душе, а не тленному телу [1, с. 254]. Резюмируем рассуждение о смерти констатацией потенции тленности и несовершенства у первозданного человека в зависимости от личностного состояния. Что же касается смертности, то эта реальность пришла извне с примесью зла, а сама смерть в ситуации сращивания с грехом является злом как пределом мерзости, неизбежно распространяемой «преобразованным» человеком [1, с. 39].

Таким образом, соединившись с грехом, человек вынужден продуцировать это состояние в своей дальнейшей жизни. Грех не только огрубил тело, он заразил душу, а глубина этого изменения потребовала вмешательства Бога. Человек становится дебелым, то есть все свойства личности после грехопадения поражены страстями. В этом состоянии нет возможности у человеческого «Я» самостоятельно отделить страсть от божественного самоощущения совершенного человека. Греховная страсть, желание, действие становится для человека своими (Рим. 7,19). Ища опору, «Я» начинает замыкаться в себе, а единства внутри уже нет. Болезнь, привнесённая грехом, не только разрушает единство души и тела, но связь с Богом и связь с «другими». Мы больше не видим образ Бога в Его творении, и наша внешняя оболочка не что иное, как последствие смерти духовной. Если Адам во время наречения всего живого, делает это, понимая нечто важное в твари, то падший его потомок не способен найти опору не только вовне, но и в самом себе. Значит смерть в том числе и невозможность связи с внешним миром. В своём труде «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд представляет живой организм и его сознание (то есть «Я») как пузырь с внешней оболочкой и внутренним содержанием. Внешняя оболочка является ещё и защитой от раздражителей, и если её убрать, то сознание от прямого воздействия мира погибнет. Поэтому сознание вынуждено выставлять в качестве защиты внешнюю оболочку, которая, испытывая на себе воздействие раздражителей, из органической, живой материи превращается в неорганическую или мёртвую. И от этого процесса не уйти, даже если разрубить череп на две половины в надежде увидеть там сознание, – мы будем лицезреть ту же внешнюю оболочку, и так до бесконечности. Это очень похоже на состояние греховного «Я», когда копошение внутри себя в поисках опоры обречено на неудачу и столкновение со «смертью», или неорганической оболочкой, как у Фрейда. В нашем же случае – с телом, которое стало для «Я» чуждым, принадлежащим отчасти к враждебному внешнему миру. Таким образом, впуская в себя грех, «Я» покрывается внешней оболочкой, которая, с одной стороны, принадлежит ей (моё тело), с другой стороны – является, не чем иным, как отмершей тканью того же «Я», а выражаясь в духе Фрейда – смертью (не моё). Из этого можно сделать вывод, что смерть в результате соединения с грехом исходит от «Я» человека. Христос разрушает эту оболочку греховного тела через воскресение и преображение. Нарушая законы материального мира, воскресший Богочеловек демонстрирует совершенное соединение духа и тела (материи), когда для «Я» уже не нужна внешняя оболочка. Христос, неразрывно соединившись с нами по человечеству, продуцирует победу над смертью и повторение этой возможности в каждом человеке. Таким образом, как смерть от человека (оболочка для сознания), так и воскресение от человека (1Кор. 15,21) [1 с. 58].

Икона «Страшный суд».
Новгород. XV век.
Третьяковская галерея (Москва)

Однако нужно обозначить выражение «все воскреснут» некими границами. Так, например, в момент второго пришествия Христа будут люди, не познавшие смерть, но им предстоит тоже облечься в нетление (1 Кор. 15,53). Каким способом это будет? Существует мнение, в основном западных богословов, об обязательной смерти для воскресения (Фома, Августин), но смерть в этот момент будет неразрывно связана с воскресением. Православие же принимает утверждение апостола Павла в послании Коринфянам дословно: «не все умрут, но все изменятся» (1 Кор. 15,51-52) [1, с. 65]. При этом апостол Павел видит это изменение как краткий миг, мгновение ока [1, с. 221-224].

Между тем современные учёные говорят о постоянном процессе обновления органической материи тела. Проблема смерти для них есть перемещение баланса в сторону отмирания клеток, а развитие и жизнь – это либо равновесие (у взрослых), либо опережающее обновление организма (у детей). Если к этому балансу прибавить душу, то получится современное представление большинства учёных о человеке. В этом случае душа умирает вместе с телом. Хотя эта теория, при определённых манипуляциях со смыслом, может напоминать мысль Павла об изменении человека (1 Кор. 15,51-52), однако она может привести богослова к неверным выводам о том, что душа умирает вместе с телом. Православие утверждает бессмертие души, но тогда как возможны смерть и воскресение [1, с. 246]. Кратко остановимся на этой проблеме.

С одной стороны, мы можем встретить высказывания о бессмертии души и на основе этого сделать вывод об идентичности воскресшего человека с душой. Но, с другой стороны, выражение «кто не умрёт, тот не воскреснет» тоже присутствует в Писании (1 Кор. 15,36). Разберём сначала вариант смерти души по образу физической, то есть до состояния «ничто». Тело, распадаясь на атомы, теряет «телесное» и становится чем угодно, только не человеком. Если душа каким-нибудь образом смертью уничтожается, то тогда нужно объяснить, кто воскресает и как это отличается от творения из ничего (ex nihilo). В поисках мёртвой души мы наткнёмся на «ничто», ту реальность, в которой никто не замечает её отсутствия, а также присутствия. Здесь не может быть ничего личностного и, видимо, безличностного тоже, а значит, рассуждение об этой реальности – отдельная тема и уводит нас от разговора о мёртвой душе. Остается сделать вывод о невозможности для души возврата из реальности «ничто» без нового творения. Новое творение есть потеря связи с человеком греховным, а значит, и не воскресение. Тогда как можно помыслить воскресение именно той мёртвой души, которая была человеком?

Чтобы объяснить смерть души и её бессмертие, обратимся к преподобному Григорию Синаиту, который говорит об исполнении всеобъемлющей заповеди о памятовании Бога (Втор. 8,18). Связывая память человека с памятью Бога, преподобный указывает на причину нашей смерти: «Ибо от чего гибнем, противоположным тому и сохранены быть можем. Губит же нас забвение Бога…» [3]. Следовательно, память Бога нас способна вернуть из состояния смерти. Глас Бога как бы зовёт человека по имени, а последний оживает с воскресением души. Значит, душа бессмертна только в Боге, в Его памяти о человеке. Само по себе «Я» по человечеству, без Бога, мертво, как и его тело. Тело есть орган души, его «одежда». Таким образом, связь души и тела настолько сильна, что у первозданного человека никакого зазора между ними не было. Он появляется со смертью духовной на пути к смерти физической. Мы не можем помыслить первозданное единство души и тела, поэтому остаётся черпать это знание из Писания и Предания. Поэтому не стоит удивляться исповеданию бессмертия души одновременно со смертностью человека. Душа без Бога мертва, так же как тело без души разлагается на простейшие элементы и становится частью неодушевлённой природы. Если же наделить душу «искрой Бога», тогда станут возможны пантеистические варианты трактовки Писания. В этом случае предполагается бессмертие души, но грубое тело является темницей для неё, и задача воскресения сводится к избавлению от всех помех телесности. Такое мнение может бытовать в том случае, если усматривать причину страсти не в душе, а только в теле. И тогда с телом в землю уходит грех, а воскресение в этом случае и есть освобождение души из темницы. Однако грех нельзя «зарыть» вместе с телом в землю.

Православные богословы и святые отцы говорят о восстании человека в момент воскресения. Восстаёт падшее, то есть тело, которое в момент смерти сходит в землю [1, с. 191]. Душа, владеющая телом [1, с. 230], утрачивая его, теряет возможность и способность жизни, но, оставаясь в памяти Бога, тем не менее, от мёртвого тела отличается присутствием в бытии. Душа без тела сохраняет некую связь с человеком через «Я» как образ Бога. Воля души и тела при грехопадении были едины, а значит, нельзя упрощать процесс спасения человека отделением «возвышенного» духа от «низменной» плоти. Поэтому воскресение и преображение души в теле является единственной возможностью для человека остаться самим собой.

Довольно трудным моментом, касающимся рассматриваемой темы, остаётся сохранение тождественности личности человека после воскресения. Существовали еретические мнения даже о создании Богом новых тел для воскресших, однако их опровергают богословы, всех конфессий. Воскресший человек сохранит не только своё тело, но и его особенности, на это указывают раны Христа, засвидетельствованные Фомой (Ин. 20,27-29). Значит, сквозь смерть проходит нечто свойственное вот этому человеку и некоторые признаки этого неизменны или как минимум остаются узнаваемы в преображенном состоянии. Эту тайну приоткрывают некоторые намёки. Например, обещание прекращения форм проявлений духовной жизни (пророчеств, языков, духовных знаний и т.п.) в совершенном состоянии и, напротив, сохранения любви [1, с. 318]. Следовательно, любовь пройдёт сквозь преграду смерти и останется такой же в Царствии Небесном. Любовь Бога к конкретному «Я» не разрывает окончательной связи с человеком. Хотя назвать «Я» человеком можно только отчасти. Любовь Бога к человеку это нечто тайное, которое остаётся в Боге как память о нём, так называемая запись имени в книге жизни (Фил. 4,3; Откр. 13,8). Обещание Бога остаться с человеком спасает его от пропасти, в которую он попал. Любовь – это связь Бога и человека во Христе, она остаётся неизменной как в падшем мире, так и в преображенном.

Для Бога важно сохранить тождественность человека до воскресения и после него. С одной стороны, «плоть и кровь не наследуют Царствия Небесного» (1 Кор. 15,50). Но в толковании этого места блаж. Феодорит связывает плоть и кровь со смертной природой Адама [1, с. 195]. Как же тогда смертный человек, имеющий тело, состоящее из плоти и крови, останется самим собой, воскреснув? Это затруднение разрешает Бог через вочеловечение Христа. В Адаме все умирают – в Иисусе Христе все воскреснут (1 Кор. 15,22) [1, с. 198]. Адам, начаток человеков, согрешив, соединяется со злом, и в результате все потомки рождаются и носят его образ [1, с. 247]. Христос, соединив Бога и человека, творит новый образ и становится начатком духовного человека [1, с. 212] (Рим. 11,16; 1 Кор. 15,20). Связь Бога и человека во Христе такая же неразрывная и таинственная, как прежнее единство живой души с грехом. Эта связь как любовь Бога преодолеет смерть и станет причиной воскресения. Если Христос воскрешает Себя самостоятельно [2, с. 493], то воскресение остальных людей возможно благодаря вочеловечению Бога [1, с. 211]. Бог Отец воскрешает нас через Иисуса Христа (2 Кор. 4,14) своим Святым Духом (Рим. 8,11) [1, с. 214]. Таким образом, в нашем воскресении мы видим присутствие всех Лиц Троицы, когда смертный образ земного Адама облекается во Христа и носит образ небесный (1 Кор. 15,48-49).

Воскресение не является вторым творением, поэтому, облекаясь во Христа, человек остаётся самим собой. Сохранение тождественности воскресшего человека достигается через преображение тела. Осмысляя преображение, можно опровергнуть мнение о новом теле воскресшего человека и, с другой стороны, помыслить связь Бога и человека. Плоть человека, соединённая с Богом, не только побеждает смерть, но и преображается. Поэтому воскресение можно назвать преображением нашего тела, а это по важности сравнимо с актом творения [4, с. 110]. Можно в преображении увидеть и победу над законами природы, но более важно в этом преображении не упустить сохранения единой личности, «Я», и начало, положенное Богом в воскресении Христа  [4, с. 138]. Воскресение без преображения не является полным. В Писании содержатся примеры воскресения мёртвых пророками, а также стоит вспомнить воскресение Лазаря практически накануне казни Христа. Но все эти воскресения не преображали тело, а значит, воскресшие умерли вновь. В чём причина такого положения дел, не ясно, но некоторые намёки найти можно. Трудно представить жизнь воскресшего праведника среди нас [1, с. 211]. С другой стороны, те, кто воскрес, не достигнут совершенства без остальных (Евр. 11,39-40) [1, с. 209]. Поэтому воскресения, преображения и победы над смертью, последним врагом человека (1 Кор. 15,26), мы как христиане чаем во Втором пришествии Христа.

Немного заострим внимание на Втором пришествии, ибо это событие также проливает свет на воскресение. Мы уже говорили про два вида смерти человека, а именно смерть духовную и физическую. Духовная смерть – разрыв с Богом – потребовала примирения с Ним. Оно свершилось при вочеловечении Христа. Бог настолько примирился с человеком, что стал им. Более убедительного примирения помыслить невозможно. Оно воистину божественное, окончательное, последнее примирение, спорить с которым, оставаясь в рамках истины, невозможно. Однако остаётся «последний враг», или смерть, которую нужно победить. Второе пришествие уничтожит закон смерти [1, с. 208]. Поэтому на две смерти существует два воскресения. Первое воскресение касается внутреннего человека (Кол. 3,1) [1, с. 205]. Второе уничтожит закон смерти [1, с. 208]. Есть некоторые размолвки между Западным и Восточным толкованием обстоятельств второго пришествия, а именно по отношению к воскресению и смерти. На Западе богословие считает смерть обязательным условием примирения с Богом и искупления первородного греха. На Востоке обожение главная цель для человека. Поэтому для восточного богословия не познавшие смерть в момент Второго пришествия преобразятся без воскресения или изменятся (1 Кор. 15,51-52). Западные богословы считают, что уничтожение разрыва между смертью и воскресением будет уделом для людей в момент второго пришествия [5]. Смерть при этом понимании Писания нужно пережить обязательно всем. Разбор темы неизбежности смерти выводит нас за рамки православия и этой статьи. В заключение мы заострим внимание лишь на желании спасти всех людей. И это желание исходит от Бога (1 Тим. 2,4). Которому честь и слава во веки веков. Аминь.

Журнал «Начало» №37, 2020 г.

Литература:

1. Темномиров А.М. Учение Священного Писания о смерти, загробной жизни и воскресении из мертвых. М., Книга по требованию, 2014. 342 с. С.-Петербургъ, Товарищество «Печатня С.П. Яковлева». 2-я Рождественская ул., №7. 1899 .
2. Игнатий Брянчанинов, святитель. Полное собрание творений и писем в 8-ми тт. / Общ. ред. О.И. Шафранова, 2-е изд., испр. и доп.: Письма в 3 тт. М.: Паломник, 2011; Творения: В 5 т. Т. 2. М.: Паломник, 2014. 704 с.
3. Преподобный Григорий Синаит. Творения. Изд. «МакЦентр», 1999. 160 с.
4. О’Коллинс Джеральд. Вера в воскресение. Значение и обещание воскресшего Иисуса (Серия «Современное богословие»). М., изд. ББИ, 2014. xii+216 c.
5. Фома Аквинский. Сумма Теологии. Том XIII. Часть 2. Раздел 8. https://azbyka.ru/otechnik/konfessii/summa-teologii-tom-13/6_8 (Время обращения: 13.02.2020 г. 18-00)

УДК    23/28; 232.97

I.B. Lipatov

The Resurrection of man: an attempt of comprehension

The article attempts to clarify the difficult points of the topic of the Resurrection of man from the Orthodox point of view. Being inaccessible to formal logic, these points are at the same time key in understanding this topic.

Keywords: resurrection, transfiguration, deification, memory, death, Jesus Christ