«Преображение, воскресение, обожение». Вступительное слово

Вступительное слово к XI Пасхальной конференции Института богословия и философии «Преображение, воскресение, обожение».

Понятие Преображения находится в ряду ключевых понятий православного вероучения. Таких как «спасение», «обожение», «Воскресение», «творение». Между тем, его понятийная проработка гораздо менее основательна по сравнению с только что перечислен­ными. Ближайшим образом Преображение соотносится нами с про­исходившим на Фаворе и соответствующим православным празд­ником. Разумеется, к этим реалиям дело не сводится. В творениях Св. отцов можно встретить соответствующие разъяснения и истол­кования, существенно расширяющие и углубляющие тему Преобра­жения. И все-таки мне представляется, что тема эта нами недооценивается во всей своей глубине и универсальности. Нам все еще не приходит в голову осмыслять самые различные реалии сквозь приз­му Преображения даже тогда, когда такой ход буквально просится к его осуществлению.

В частности, как я это понимаю, сегодня адекватное и углубленное обращение к Преображению способно противостоять всеобъемлю­щему в своих претензиях секуляризму. Скажем, весь он базируется на таких понятиях, как прогресс и развитие. Первое из них в XX веке в значительной степени отходит на задний план, выходит из моды. Вто­рое же очень часто интерпретируется под знаком циклизма. И тем не менее, современная западная секулярная мысль в отношении дина­мики всего сущего вся располагается в пределах между движением как усовершенствованием и вечным возвращением одного и того же. Понятно, что осторожность и взвешенность позиции предполагает, что и прогресс и вечное возвращение — это крайности и лучше попы­таться исходить из или приходить к некоторому совмещению того и другого. Ко всякого рода единствам, включающим в себя моменты как нового и более совершенного, так и хорошо забытого старого, воспро­изводимого в своем новом качестве.

Никакого отношения подобного рода осмысление динамики к Преображению не имеет. Преображение — это тоже динамика, поче­му бы нам и не принять подобную предпосылку. Но сразу же в этом случае становится необходимым внесение при всей ее очевидности совершенно необходимой коррективы. В качестве динамики Преоб­ражение не имманентно. Преображается человек, весь тварный мир, но не в самих себе, а в Боге. Преображение личностно и только потом распространимо на все сущее. Оно совершается с теми, чье бытие ис­торично и вместе с тем не вместимо в историю. Преображение укоре­няет тварное бытие уже не во времени, а в вечности. Оно есть переход из одного в другое.

Просто-напросто, держать в уме эти сами по себе очевидные реа­лии, связанные с Преображением, означает не делать уступок секуляризму. Но не просто в духе его категорически неприемлющем и отвер­гающем, на уровне голого отрицания. Дело-то как раз в том, что, нахо­дясь на позиции Преображения в его строго и последовательно хри­стианском истолковании, можно обрести существенные и фундамен­тальные преимущества в плане ориентации человека в мире истории и культуры, осмысление собственного существования.

Сказанное я попытаюсь продемонстрировать на материале про­фессионально близкой мне области. Положим, сфера моих интересов — история культуры, и на первый план для меня выходит фундамен­тальный (и в то же время «проклятый» в виду своей все еще неразре­шимости) вопрос периодизации и типологизации культурных фено­менов и процессов. В соответствии с давно ставшей традиционной и, как кажется, неотменимой схематикой я должен увидеть ту или иную культуру развивающейся и прогрессирующей (была архаикой, стала классикой), а в чем-то и регрессирующей и деградирующей (упадок, «осень», варваризация и т. п.). Возможно и возрождение культуры, когда, казалось бы, навсегда ушедшее получает новый импульс своего развития — оно не есть буквальное возвращение и реставрация и все же это пускай и новая вариация,но старой темы.

Ряд динамики при периодизации и типологизации культуры вполне допускает дальнейшее продолжение. Скажем, через фикса­цию застоя, стагнации в культуре, проигрывании ею одних и тех же клише и матриц, все менее несущих в себе актуализирующийся смысл. Но разве всего этого достаточно, чтобы схватить существо свершающегося и становящегося в культуре? Разве привычные схе­мы не оставляют у нас впечатления невместимости в них самого на­сущного и важного? Полагаю, что именно так и происходит. Но в этом контексте для меня как раз и выходит на передний план поня­тие и реальность Преображения.

Обращение к нему становится необходимым тогда, когда происхо­дящие в культуре изменения настолько радикальны, что становится необъяснимым, как вообще такое могло произойти. Понятно, что пре­жде всего речь идет о происходившем в западной культуре после кру­шения Античности и возникновения средневековой и далее новоев­ропейской культуры. Это по-прежнему та же самая западная культу­ра. Она сохранила, несмотря ни на какие потери, свое сквозное един­ство. Античность не стала чем-то чужим, было и прошло. И все-таки, как все переменилось. В культуре появилось ранее ей недоступное. То, без чего все предстает холодноватым, пустоватым, лишенным ка­кой-то животворящей силы. Сравним ли мы античного воина и сред­невекового рыцаря, то, как любят в античном или новоевропейском романе, в чем видят достоинство и недостоинство человека и станет очевидным: не просто, де, вот, они другие для нас, а мы для них. Нет, человек преображен. Конечно, преображение здесь не спасение и не обожение. Но и не прогресс или регресс, не развитие или трансформа­ция. Здесь другое, совсем другие отношение к Богу и с Богом. Не пой­мешь этого — и краски потускнеют, мир истории и культуры упло­щится, подступит монотонность и скука.

Я попытался намекнуть на то, что значит понятие «преображе­ние», какие перспективы открывает перед историческим знанием. Но это лишь один, и притом не самый важный, аспект темы Преображе­ния. Они многообразны. В чем, я полагаю, мы сможем убедиться в процессе работы нашей сегодняшней пасхальной конференции.

Журнал «Начало» №18, 2008 г.