Наследие Святых Отцов в XX веке. Итоги исследований
Рецензия на книгу «Наследие Святых Отцов в XX веке. Итоги исследований». Издательство ПСТГУ. М., 2010, 263 с.
В поздний советский период среди гуманитариев были популярны реферативные сборники или, предпочтительнее, сборники текстов авторов, официально не приветствовавшихся (их не переводили, их нельзя было достать в библиотеках). Такие сборники составлялись в ИНИОН-е (Институт Научной Информации по Общественным Наукам) — академическом учреждении, которое должно было в гомеопатических дозах доносить, что же там творится на загнивающем Западе в сфере общественных наук. Сборники были плохо доступны, в продажу да и в большинство библиотек они, конечно, не поступали, их надо было «доставать». Но все-таки какой-то ручеек пробивался сквозь глыбы идеологии.
Времена резко изменились, наиздавали столько, что «читай — не хочу», особенно если к этому прибавить возможности интернет-пространства, возможности поиска и доставки непосредственно к читателю литературы со всех концов света.
Однако голод по настоящей, высококачественной научной и учебной литературе удивительным образом не проходит. В конце 2010 года в издательстве Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета вышел сборник, посвященный прошлому и настоящему патрологии как исторической и богословской дисциплины. В книге представлено одиннадцать статей и докладов ведущих патрологов XX века. Кажется, наконец, дошло дело до «инионовских» сборников церковно-исторического и богословского содержания (тираж этой важной и полезной книги — 300 экземпляров). Поразительно, что сегодня ситуация с изучением святоотеческого наследия не намного лучше, чем с работами Сартра или Хайдеггера в Советском Союзе.
Современные западные монографии по патрологии, источники, специализированная периодика в российских библиотеках отсутствуют, нет или почти нет ее и в библиотеках наших духовных школ. Волна репринтного богословия, поднявшаяся в конце 80-х, оскудела количественно, а качественно, увы, непоправимо устарела. Отечественных научных кадров крайне мало, из-за этого, например, страдает проект многотомной Православной Энциклопедии, принцип «с миру по нитке» приводит к очень неравнозначным по качеству статьям, что-то действительно достигнуто многолетней исследовательской работой, а что-то просто недобросовестно списано, «позаимствовано» у западных коллег, иногда без ссылок.
Когда-то, в середине XIX века, получил начало уникальный проект — перевод на русский язык силами четырех Духовных Академий основного корпуса святоотеческой письменности, за 50 лет вышли сотни томов (и это при том, что в академиях продолжался и учебный процесс, и научная жизнь). Сегодня остается сказать только: «богатыри, не мы», — за 20 последних лет и малой доли сделанного в веке XIX и начале XX ни церковная, ни светская наука оказалась не в состоянии осилить ни по части переводов, ни по части концептуального видения проблем (без которого нельзя понять и тексты источников, а, значит, и адекватно их перевести).
На этом фоне направление, избранное составителями сборника, представляется вполне закономерным. Очевидно, что авторы, представленные в сборнике, — это цвет патрологии XX века, и даже при краткости статей вдумчивый читатель способен уловить некоторые крайне ценные программные тезисы, штрихи к самосознанию дисциплины, как она видится изнутри современными патрологами. С конца 40-х годов (самый ранний материал — 1946 года, самый поздний — 2003-го) много воды утекло, многие установки и научные подходы сменились или были переосмыслены, тем не менее, ценность пройденного западными учеными (протестантами и католиками), но не пройденного нами пути, от этого не умаляется.
Конечно, не только статьи, но, прежде всего, монографии участников сборника (среди них Жан Даниелу, Анри-Ирене Марру, Жозефде Геллинк, Анри Крузель и др.) должны бы непременно дойти до русского читателя, по меньшей мере, как образцы жанра, а самое главное — образцы патрологической мысли. Патрология как наука и богословское видение сама по себе достаточно своеобразно развивалась, она выросла из значимого спора католических и протестантских ученых и богословов[1]. На поверхности спора находилась относительно простая дилемма: либо святоотеческая письменность — это просто еще не освоенный светскими дисциплинами (филологией, историей литературы, историей философии) период поздней, христианской античности[2], либо патрология имеет, прежде всего, догматическое достоинство, и авторы, жившие в разное время, в различном культурном и интеллектуальном контексте, так или иначе, выражают в своих писаниях одну и туже сверхисторическую Истину.
Конечно, указанное столкновение не было просто лобовой атакой релятивизма и конфессионализма, за каждой позицией стояли серьезные аргументы и общепризнанные достижения. Авторы сборника, скорее, представляют синтез противостоящих подходов XIX века[3], но драматургия дисциплины поразительным образом сохраняется. Обращение к творчеству Отцов (даже для подхода, не акцентирующего свои конфессиональные предпочтения) обнаруживает и внутренний мир самого исследователя, результаты вопрошания текста и автора всегда говорят о том, что есть святоотеческая мысль сегодня и сейчас, а также (что особенно ценно в церковном контексте) — с какими установками, с каким сознанием подходит к Традиции современный христианин и что он из нее выносит.
Сборник открывается статьей Жана Даниелу «Современные направления религиозной мысли» (1946), это своего рода программа возрождения богословской мысли с опорой на новое прочтение богословской классики. Мысли, в ней выраженные, стали своего рода манифестом целой плеяды католических патрологов и богословов — А. де Любака, Г. У. фон Бальтазара, К. Ранера и др.
Ив Конгар в своей статье подчеркивает неотделимость патрологии, как обращенной к мышлению Отцов по преимуществу, от экклезиологии, от всей полноты исторического бытия Церкви.
Анри Марру в статье «Патристика и гуманизм» подчеркивает связь патрологии с классической греко-римской традицией. Ориентация гуманизма на античность совершенно немыслима в современных условиях без обращения к античному христианству как неотъемлемой части классического наследия.
Жозеф де Геллинк (в статье 1948 года) предлагает свое решение спора «филологов» и «богословов» о практических подходах в преподавании патрологии: предпочтителен или литературно-исторический, или богословский метод.
Анри Крузель, крупнейший знаток Оригена, в статье «Патрология и патристическое возрождение» останавливается на анализе подходов в изучении таких значимых для христианской традиции авторов, как Ориген и блаженный Августин. В частности, Крузель разбирает значение возвращения к Отцам для современного церковного сознания и опасности, с которыми это может быть сопряжено. «Патристические исследования предоставляют богослову необходимые средства для ответа на сегодняшние проблемы и для включения в круг богословских тем ценностей современной эпохи. Очевидно, что речь идет не об искусственной архаизации или о попытке представить в прежней форме мысль тех, чье величие как раз и состоит в верности как церковному Преданию, так и своей эпохе. Самые великие из Святых Отцов, так же как и великие средневековые схоласты, показывают нам неизбежную напряженность между этими двумя требованиями. Если верность Преданию приносится в жертву ради чрезмерного сближения с сознанием своего времени, то это означает, что богослов перестает быть богословом и даже христианином. Но другая опасность не менее велика. Когда богослов упорно стремится сохранять формулировку вероучения в устаревших формах, ставших непонятными, потому что боится поиска новых выражений из-за шаткости, двусмысленности и даже возможной ошибки, то в этом случае богослов ставит под угрозу задачу евангелизации, являющуюся первейшим предназначением Церкви»[4].
В работах Анджело Ди Берардино «Современные направления патристических исследований» (1997) и «Развитие патристических исследований» (2003) предложен обзор направлений современных патристических исследований с ценной библиографией и указанием наиболее перспективных на сегодня в этой области тем и проблем.
Статья православного патролога Хризастомоса Стамулиса представляет введение в прошлое и современное состояние исследований, посвященных творчеству святителя Григория Паламы (проделанных преимущественно греческими патрологами). Статья интересна тем, что дает некоторое представление о малоизвестной у нас богословской жизни Элладской Церкви.
Статья Вольфганга Бинерта «Значение патристики для экуменического диалога с точки зрения протестантского богословия» предлагает свое видение достаточно известного тезиса, который прот. Георгий Флоровский называл «экуменизм во времени»: подлинное возрождение святоотеческой мысли может способствовать не только сближению католиков и православных, но и для протестантов задает перспективу актуализации общехристианского предания.
В последней статье сборника, названной «Будущее патристики», Чарльз Канненгиссер[5] предлагает читателю размышление о патристике в эпоху постмодернизма. Вероятно, составители сборника поместили этот материал для придания теме некоторой остроты, настроения, которое можно выразить словами: «так все хорошо начиналось — и вот куда мы теперь идем». Канненгиссер, к примеру, всерьез рассуждает о феминистическом богословии, затрагивающем сам термин «патрология», с чем все чаще начинают сталкиваться ученые сообщества в США.
В целом сборник производит очень хорошее впечатление и (что, возможно, даже более существенно) вызывает робкую надежду, что его инициаторы не охладеют к этому начинанию и у этого издания появятся продолжения, хотя бы и в таких мизерных тиражах.
Журнал «Начало» №24, 2011 г.
[1] Самый известный эпизод — спор О. Барденховера и А. Гарнака.
[2] При таком подходе не делается ценностного различия между маргинальными и магистральными течениями в христианстве, ортодоксия и ересь рассматриваются на равных.
[3] Вот как А. Крузель характеризует видение патрологии, достигнутое в прошлом веке: «Вместе с историками философии, которые открыли в Святых Отцах завершение главных тем греческой мысли, филологи проникли на территорию патрологии, принадлежавшую до этого времени исключительно патрологам с богословским образованием, в результате чего произошла своего рода «деклерикализация» этой науки. При всей очевидной пользе подобного вмешательства, привносящего новые методы исследования, которых не было в арсенале богословов, оно таит в себе и серьезную опасность. Может случиться, что патролог, чья богословская культура недостаточна, не сумеет проникнуть в образ мысли «человека Церкви», возросшего на чтении Писания, сформированного духовной жизнью, основанной на аскетическом подвиге и молитве, подвигаемого своим миссионерским призванием. В результате может получиться какая-то бессмыслица, непонимание целей, которые преследовали Отцы, преувеличение роли греческой культуры, утрата сути того преобразования мысли и терминологии греческой философии, которое было достигнуто христианскими мыслителями. Вот почему сотрудничество богослова и филолога в высшей степени желательно для развития патрологии — филология привносит точность методов, а богословие понимание, возможное благодаря близости жизненного опыта с исследуемым автором, несмотря на различие времени и места. Такое сотрудничество, однако, предполагает некоторую богословскую культуру у филолога и филологическое образование у богослова. В противном случае оно превратится в диалог глухих». Крузель А. Патрология и патристическое возрождение. Наследие святых Отцов в XX веке. Итоги исследований. М., 2010. С. 84.
[4] Там же. С. 106.
[5] Интересно, что Ч. Канненгиссер был учеником Ж. Даниелу.