Крепость должна быть крепкой или как проиграть войну после победы?

В истории России есть события, которые имеют судьбоносное значение. К их числу можно отнести битву со шведами под Нарвой в начале Северной Войны, 300-летие которой было отмече­но в Ивангороде 19 ноября 2000 года. Здесь нет необходимости рассмат­ривать основные этапы Северной войны на протяжении двадцати одно­го года ее длительности. Эту работу уже давно выполнили историки. Предметом нашего внимания будет отношение к знаменательной дате властей как областного, так и федерального уровня. Сразу же скажем, что оживленный интерес к юбилею проявили только органы власти Ивангорода, незамеченным он не остался и в Кингисеппе, где состоя­лась юбилейная конференция. Что касается реакции руководства феде­рального уровня, Санкт-Петербурга и Ленобласти, то ее в лучшем слу­чае можно определить как нейтральную.

Выдвигались предложения придать рассматриваемому событию об­щероссийский резонанс, однако никакой поддержки со стороны цен­трального руководства они не получили. Причем мотивировка отказа выглядит неубедительной во всех аспектах: и в воспитательном, и в политическом, и в культурно-историческом, да и просто с позиций здраво­го смысла. В официальном ответе федеральных властей говорилось о том, что, поскольку война началась с поражения русского воинства под Нарвой, то и повода для праздника нет.

Такую позицию иначе как близорукой назвать нельзя. Действитель­но, в истории России известна не одна великая война, которые начина­лись с поражений (не будем их называть, они хорошо известны), причем более значительных, чем неудачная попытка отвоевать одну крепость, как это случилось в 1700 г. Но как бы там ни было, а победителей не су­дят. Северная война, как известно, закончилась победоносным Ништадтским миром 1721 г., который в конечном счете зафиксировал при­знание России великой европейской державой, с одной стороны, и утра­ту своего могущества Швецией, с другой. Напомним, что Северная вой­на за два десятилетия своей истории знала, кроме первоначальной не­удачи под Нарвой, целый ряд блестящих побед, одна из которых — взя­тие той же самой Нарвы в 1704 г., т.е. уже через четыре года после дейст­вительно сокрушительного поражения Петра I. Отсюда следует, что трагическая неудача в начале Северной войны, как и любой другой, мо­жет и должна оцениваться в свете последующих побед и окончательно­го ее завершения. И наоборот, если в какой-либо войне на начальном этапе боевые операции и имели успех, то было бы странным ликовать по их поводу спустя сотни лет в случае итогового поражения. Ведь не при­дет же в голову отмечать события Ливонской войны, хотя на первона­чальном этапе она развивалась успешно (учтем также, что цели и регион этой войны вполне сопрягаются с целями и регионом Северной войны).

В свете сказанного становится ясным, что наши руководители явно страдают недостатком исторического чутья и понимания очевидных ис­тин. Нет сомнения в том, что через 300 лет, как и в минувшие века, участ­ники боев против шведов заслуживают и восхищения, и поклонения. Это хорошо понимали наши соотечественники 100 лет назад. Свиде­тельство тому — величественный памятник на левом берегу Наровы, оказавшийся теперь за границей, на территории Эстонии, воздвигну­тый в честь жертв боев за Нарву в 1700 г. Двухсотлетие начала борьбы за прибалтийские земли отмечено было также изданием внушительного по своему объему и содержанию альбома. В нем нашли отражение все этапы войны, как трагические, так и победоносные, собраны многочис­ленные репродукции с гравюр и картин, связанных с историей Север­ной войны. Вряд ли авторы, всё это осуществившие, не были в курсе того, что Нарвская битва 1700 г. закончилась для русских поражением.

Далее, само собой понятно, что поражение так или иначе вещь груст­ная. Но ведь праздник далеко не всегда означает бурное веселье. Празд­ник — это прежде всего выход из состояния повседневности в простран­ство возвышенного, торжественного, приобретение человеком как бы нового измерения его жизни. В такие моменты наш обычный мир рас­ширяется, и мы начинаем чувствовать себя не частными лицами, а теми, кто сопричастен великим событиям отечественной, всемирной истории или сверхистории, т. е. реальности священного. Последнее состояние мы обретаем благодаря Церкви. Так вот, церковная поминальная служ­ба по павшим триста лет назад русским воинам объединяет в себе все только что перечисленные смыслы праздника. Конечно, перепляс с час­тушками или пивной фестиваль были бы здесь неуместны. Но этого ни­как нельзя сказать о поминальной молитве, отдании воинских почестей, торжественных речах высоких государственных лиц, пристойной, тор­жественной же трапезе, за которой содержание тостов складывалось бы само собой вследствие богатейшего исторического содержания отме­чаемого события. Кстати, вот прекрасный повод подбодрить пережи­вающих не самые лёгкие времена людей замечательными примерами из прошлого. Когда испытавшая тяжелейшее поражение страна благодаря мудрости власти и мужеству граждан нашла в себе силы изменить ка­завшийся неизбежным ход событий и стать сильнейшей европейской державой. Почему же такой праздник с точки зрения федеральных вла­стей нельзя праздновать, да ещё в нынешнее время, когда он жизненно необходим?

Память о героях Северной войны в прежние времена в отличие от нынешних всегда сохранялась в сознании русских людей и запечатлена в выдающихся произведениях искусства. Упомянем о некоторых из них. Все убранство Петровских ворот Петропавловской крепости про­славляет победу России над Швецией; вспомним композицию барелье­фа «Низвержение Симона-волхва» — аллегорию сокрушения гордыни шведского короля Карла ХII-го. Хорошо известно, что победу над север­ным соседом символизирует и гениальный памятник Фальконе «Мед­ный всадник». Менее известна мемориальная доска с перечнем полков, участвовавших в сражениях при Гангуте и Гренгаме, сооруженная и ук­репленная в 1914 г. (в год 200-летия этих сражений) на фасаде церкви Св. великомученика и целителя Пантелеимона, сооружённая по ини­циативе Военно-исторического общества. О великой победе Петра I на­поминает и скульптурная группа Летнего сада «Мир и изобилие», вы­полненная знаменитым венецианским скульптором П. Баратта в 1722 г.

Одним словом, весь облик старого Петербурга дышит памятью о славной победе в великой войне. На таком фоне выглядит странным и весьма тревожным полное забвение со стороны российского государст­венного руководства трехвекового юбилея ее начала. И еще раз подчеркнем, исторический индифферентизм властей удивляет еще силь­ней, если учесть, что в Петербурге идет активная подготовка к праздно­ванию 300-летия его основания, которое, судя по всему, обещает быть пышным и шумным. Но за этой планируемой пышностью уже угадыва­ется фальшь, стремление к внешнему эффекту в ущерб смыслу. Иначе разве допустимо теперь, уже можно сказать в канун грандиозного юби­лея города, забвение памяти тех, чьи жизнь и подвиг самым непосредст­венным образом были связаны с его возникновением. Ведь Нарвское сражение было тяжёлым, но важным уроком, повлиявшим на дальней­шие шаги Петра Великого.

Удивляет также безразличие к юбилею руководителей Санкт-Петер­бурга и Ленинградской области. Казалось бы, именно накануне празд­нования 300-летия основания города на Неве следовало уделить особое внимание началу Северной войны. Ведь именно в ее начальный период были отбиты у шведов крепость Нотебург (Орешек) и г.Ниеншанц, сто­явший при впадении реки Охты в Неву, и заложен Санкт-Петербург. Именно по Ништадскому мирному договору были возвращены искон­но русские земли, утраченные Россией в результате заключения со Швецией в 1617 г. договора о вечном мире в Столбове. Обширные про­странства отвоеванных территорий и сейчас составляют самые привле­кательные районы Ленинградской области, с ними связана история строительства Санкт-Петербурга. Не помнить об этом нельзя. Точнее, можно, если ты по своей сути сродни или не чужд тем же самым больше­викам, которые с необыкновенным простодушием и невежеством пе­чально знаменитых вандалов уничтожали многочисленные святыни Санкт-Петербурга, в том числе и храмы, созданные в память жертв и подвигов русского воинства. Среди них и церковь апостола Матфея, ос­вященная 31 января 1720 г. на Петербургской стороне в память о взятии русскими войсками Нарвы 9 августа 1704 г. (день памяти апостола Мат­фея). Церковь первоначально была деревянной, но за свою долгую исто­рию перестраивалась и в начале ХХ века получила статус собора. За­крыта и взорвана летом 1932 г. по решению Ленгороблисполкома. Так, видимо, городские власти того времени решили «отметить» очередную годовщину взятия Нарвы. Потрясающая историко-культурная неосведомлённость или безразличие властей города, претендующего название культурной столицы России, проявляется ещё и в том, что ими совер­шенно проигнорирована важнейшая особенность сражения 1700 г. Несмотря на его общий неудачный исход, героический отпор врагу оказа­ли Преображенский и Семёновский полки, т.е. Нарвская битва стала местом боевого крещения русской гвардии, 19(30) ноября можно счи­тать датой её рождения как реальной военной силы. Не случайно памят­ник в честь двухсотлетия сражения был воздвигнут по инициативе и при участии офицеров, проходивших службу в Преображенском полку. Но это в 1900 году. Что же происходит через столетие? Парадокс, но именно в ноябре в Эрмитаже открывается выставка, посвящённая трёхсотлетию русской гвардии. Если бы её устроители относились к своему начинанию всерьёз, т.е. видели в нём реальный шаг к нашему на­ционально-культурному оживлению, по настоящему любили, как наш великий соотечественник, «сиянье шапок этих медных, насквозь про­стреленных в бою», то они обязательно почтили бы память первых гвар­дейцев на месте их подвига в составе сколько-нибудь представительной делегации. Отсутствие такого рода действий весьма показательно, и в свете этого интересная эрмитажная экспозиция начинает выглядеть всего лишь очередным шоу для иностранцев. Впрочем, в этом нет ниче­го удивительного. Если жизни нет в тебе самом, то ты невольно начина­ешь обслуживать того, в ком эта жизнь есть.

Однако уже отмечалось, что пренебрежение трехсотлетним юбилеем со стороны властей федерального, городского (СПб.) и областного уровня не расчетливо (о глубоких патриотических чувствах здесь гово­рить не приходится), по меньшей мере, с трех точек зрения. Первая из них — воспитательная. В условиях, когда обветшали и обнаружили свою несостоятельность коммунистические идеалы, обращение к отечест­венной истории, к краеведению дает не только обильный, но и свобод­ный от сомнительной идеологии материал для пробуждения нацио­нального самосознания и любви к своей стране, народу. Учтем также большое значение возрождения исторической памяти на фоне все боль­ше о себе заявляющих националистических настроениях как в России, так и в странах, возникших на развалинах СССР. Празднование знаме­нательных дат в этом случае создает действительные, а не фальшивые предпосылки преодоления подобных настроений. Исторический мас­штаб выдающихся событий нашего прошлого тут же обнаруживает узость, примитивизм национализма, невозможность что-либо понять в истории с его помощью.

Совершенно не учтён российскими властями и политический мо­мент. Сегодня, когда сила, особенно на европейском континенте, не яв­ляется преимущественным способом решения межгосударственных проблем, политика оказывается связанной с культурой совершенно осо­бым образом. В целях политического влияния часто используется то, что можно назвать культурным присутствием на той или иной террито­рии. Вспомним, сколь активная компания по пропаганде господствую­щего положения и гуманитарной значимости местных национальных культур в сопоставлении с убогой идеологии СССР как «страны-агрес­сора», была развёрнута в неподконтрольных компартии средствах мас­совой информации прибалтийских республик накануне распада Совет­ского государства. Ничего путного, кроме тех же в конец обветшавших коммунистических лозунгов, противоположная сторона предъявить не могла. В результате русскоязычное население было полностью разориентировано и деморализовано. Оно до сих пор оказывается не способ­ным к созданию национально-культурной общины. Конечно же, и в дру­гих случаях культура в наше время оказывается если не средством, то тесной союзницей политики.

В этой связи игнорирование рассматриваемого нами события вы­глядит тем более удручающе в обстановке повышенной активности в юбилейные дни на Эстонском берегу в Нарве. Казалось бы, чему радо­ваться эстонцам и их шведским гостям: ведь успех Швеции 19 ноября 1700 года — это лишь кратковременная военная удача, за которой после­довали многочисленные поражения, завершившиеся полной ее катаст­рофой. Тем не менее, на прибрежной площади г. Нарвы при поддержке шведской стороны установлено скульптурное изображение льва. Что стоит за этой аллегорией, можно только догадываться. Скорее всего, это знак, увековечивающий победу трехсотлетней давности (к которой, кстати, эстонцы никакого отношения не имеют). Интересно, как будет восприниматься этот символ через четыре года, когда придется вспом­нить о взятии шведской крепости русскими. Ведь здесь невольно может прийти на память другая, уже упомянутая нами аллегория, а именно скульптурная группа «Мир и изобилие», отнюдь не лестная для шведов. Напомним, что здесь на голову льва (утраченный символ Швеции) опи­рается нога ангела, возлагающего лавровый венок на голову молодой женщины (образ России — победительницы). Но сейчас важно другое: несмотря на проигранную войну, шведы вспомнили о ее начале, хотя и весьма своеобразно. Россия, которой Северная война принесла небыва­лую славу и могущество, спустя триста лет впала почти в полное историческое беспамятство. Парадоксально, не правда ли?

И все же беспамятства в юбилейные дни удалось избежать. Как гово­рилось выше, они были отмечены двумя мероприятиями, благодаря инициативе местного руководства в Ивангороде и Кингисеппе. Надо сразу же сказать, что на Российском берегу реки Наровы вблизи Иван-города у Креста, установленного напротив левобережного памятника 1900 года, вот уже в течение нескольких лет в конце ноября ивангородцы вместе с регулярно приезжающими сюда студентами Санкт-Петер­бургского Института богословия и философии^[1] участвуют в отдании памяти погибшим русским воинам — поминальной службе, которую практически ежегодно проводит архимандрит Гурий (Кузьмин), настоятель Екатерининского собора в Кингисеппе. Панихида была отслужена и в юбилейный день 2000 г. Причем на этот раз отдать дань памяти прибыли не только студенты института и многочисленные ивангородские школьники и жители города, но также и воины пограничной заста­вы. Впервые прозвучал салют из оружейных залпов.

Важным событием в жизни Ивангорода стала также установка мемо­риальной доски у памятного камня, находящегося в центре города в мес­те гибели русских воинов при штурме Нарвы 1704 года. По этому слу­чаю состоялся митинг, на котором с речами выступили глава муници­пального образования «Город Ивангород» Николай Каломейцев, пред­седатель собрания представителей Анатолий Тарелкин, председатель комитета по культуре Ирина Селивёрстова, директор ивангородского историко-архитектурного музея Геннадий Попов, проректор Института богословия и философии Олег Иванов. Затем состоялось открытие му­зейной экспозиции, посвященной Северной войне. В конце прошло по­минальное чаепитие. Панихида и митинг были отсняты и показаны в специальной передаче областного телевидения. Последнее обстоятель­ство тоже требует комментария, так как на протяжении ряда лет с ка­ким-то чуть ли не мистическим упорством и Санкт-Петербургское и Областное телевидение, как и другие средства массовой информации, отказывались освещать памятные мероприятия на берегу Наровы, хотя не только по смыслу но и в видовом отношении они заслуживают вни­мания. Панихиды служатся православными священниками одновре­менно у двух памятников, на российском и эстонском берегах Наровы, в непосредственной видимости с той и другой стороны. Вот реальная де­монстрация духовной связи с нашими соотечественниками, живущими теперь за границей, дающая ощущение нашей единой истории. Но нет, это нашему телезрителю почему-то смотреть не положено, здесь его право на информацию урезано. Но почему? Неужели ничего кроме кри­минальных и спортивных новостей наш телезритель, по мнению теле­визионного руководства, усвоить не способен? К счастью и эта грустная гипотеза оказалась в ивангородский юбилей опровергнутой. В програм­ме «ЛОТ» вышла замечательная передача «Стратегия форпоста», автор её Валентина Абраменко. Вообще удивительно, насколько много зави­сит сегодня от одного человека, пусть не находящегося на вершинах го­сударственной власти, но по-государственному смотрящего на вещи.

Хочется вспомнить в этой связи и ведущего специалиста по культуре ивангородской администрации Валентину Петрук, без усилий которой праздник вряд ли состоялся бы так широко.

Конечно, следует признать, что в масштабе небольшого, одиннадца­титысячного Ивангорода проведенные мероприятия — событие неорди­нарное. И можно только радоваться и восхищаться чуткости, вниманию жителей и городского руководства к истории своего города, которая оказалась включена в орбиту судьбоносных событий отечественного прошлого. Но еще раз подчеркнем, что государственно-исторические масштабы Северной войны требовали государственного же уровня, праздничных мероприятий, что соответствовало бы, кроме всего проче­го, и особенностям нынешней политической обстановки, т.е. имело бы очевидный прагматический смысл, который дальновидный политик не имеет права игнорировать.

«Забывчивость» высокопоставленного руководства к знаменатель­ным историческим датам, несомненно, воспринята от большевиков, для которых вся история причудливым образом сконцентрировалась на ре­альностях послеоктябрьского периода. Все, что ему предшествовало, — это, по их мнению, не более чем предыстория, т.е. нечто малозначитель­ное. Такие мысли мы находим и у классиков марксизма. В принципе, по­добные установки очень сродни обывательской привычке видеть толь­ко то, что находится в непосредственной близости по времени и месту, что называется, «не дальше своего носа». Выйти за рамки наличной дей­ствительности обывателю, конечно, не дано. Ему невдомек, что про­шлое во многом предопределило настоящее, и без его вдумчивого изуче­ния всякие попытки осмысленно отнестись к своей собственной ситуа­ции обречены на неудачу. Такой человек напоминает брейгелевского слепца, ведущего за собой себе подобных к обрыву.

Отсутствие отчетливой позиции в отношении к своему прошлому наглядно выражено и в пренебрежении реставрацией памятников ста­рины. В Ленинградской области немалое их количество продолжает разрушаться или восстановлено лишь частично. На завершение рестав­рации, как всегда, нет средств. Возвращаясь к нашей теме, укажем на плачевное состояние Ивангородской крепости, восстановленной дале­ко не полностью. Очевидно, что в ближайшей перспективе реставраци­онные работы возобновлены не будут. А ведь эта крепость — не только памятник русской культуры, но и «свидетель» и «участник» многих битв за безопасность и целостность Руси — России. Удручает и другое. Ивангородская крепость стоит напротив замка, построенного Тевтонским орденом. Обстоятельства строительства крепости и замка нераз­рывно связаны с решением военных задач в различных военных кон­фликтах. Они по своему выражают вынужденное противодействие Рос­сии Западу. К сожалению, с распадом СССР прошлые символы (уже вне военных функций) опять стали актуальными: над обеими крепостями развеваются государственные флаги Российской Федерации и Эстон­ской Республики. Но если эстонцы установили свой флаг на идеально отстроенной крепости, то российский вьётся над строениями, во многом напоминающими руины. Весьма показательный и довольно зловещий символ. Вот почему, как бы мы ни относились к современной Эстонии, ясно одно: ее нельзя упрекнуть в том, что ее народ, власти пренебрегают историей культуры, притом даже не культуры своего собственного на­рода, а его, по сути дела, завоевателей. К сожалению, Россия, победив­шая во многих войнах, выглядит на этом фоне как безнадёжно проиг­равшая сторона. Непозволительно медленная реставрация Ивангородской крепости — яркое и вместе с тем печальное тому свидетельство. Она «олицетворяет» не только историческое беспамятство властей фе­дерального уровня (местное руководство и работники историко-архи­тектурного музея делают всё для них возможное), но и политическую недальновидность, отсутствие государственного подхода. Плохо, когда памятники отечественной истории находятся в руинах, но ещё хуже, ко­гда в таком же состоянии душа.

Журнал «Начало» № 10, 2001 г.

[1] Об истории воздвижения креста подробнее см. в журнале «Начало», №6,1998, стат. М.Н.Лобановой «Границы, которые соединяют».